Я скитался по бесконечному лесу в поисках звериных троп, которые могли бы вывести меня отсюда, но вокруг были только деревья и причудливые птицы, растущие на ветвях, словно плоды, научившиеся петь и насмехаться над заблудившимися путниками, говорливые птицы, повторяющие слова, услышанные от других странников, сошедших с ума от одиночества и безнадежности, но я не стал одним из этих назойливых безумцев, хотя у меня были все шансы повторить их судьбу, я упорно продолжал искать свой путь к свободе, я хотел быть свободным, потому что устал от тяжелых оков, от болезненных тревог и от бессонных ночей, в чьих гнилых матках набухали новые дни, полные бестолковой беготни и никчемных проблем, столь же бессмысленных, как и жизнь тех, кто верил в их значимость и важность, окруженный рабами, прикованными к адской карусели, я не мог больше выносить этой головокружительной кутерьмы, мне требовалось определиться с направлением, я нуждался в ориентирах, но их трудно было найти, и когда отчаяние схватило меня за горло, словно незаметно подкравшаяся старость, путь лег мне под ноги, и я увидел верное направление, направление — мост, которого больше нет, но когда-то он был столь же реален, как и все остальное, пусть его давно снесли, но он по-прежнему существует и до него можно добраться, если приложить определенные усилия, если позволить себе найти его в этой чехарде образов и видений, направление — мост, я иду по шоссе с сигаретой в зубах и слушаю молчание Эйка, который вышагивает рядом со мной, его ботинки с металлическими подковами цокают по асфальту, как копыта веселого черта, вытащившего меня из болота обыденности, чтобы показать иной мир, где не нужно играть в скучные игры, навязанные другими, этой ночью дорога пустынна, и вокруг ни души, только нетронутые поля и Луна в звездном небе, вокруг которой кружатся мигающие красные огоньки самолетов, направление — мост, старая железобетонная каракатица, поросшая травой, с обвалившимися перилами, трещинами и пустыми пивными бутылками, доставшимися нам в наследство от далеких предков, мы доходим до его середины и усаживаемся на самом краю, свесив ноги во тьму, где неспешно течет река, я выбрасываю окурок и слышу, как он с шипением исчезает в потоке, что скажешь, Эйк, мы снова здесь — между двумя берегами, ни там, ни тут, как пелось в одной старой песне, что скажешь, Эйк, разве могли мы подумать когда-то, что все обернется так, а не иначе, мы снова сидим на этом мосту, словно никогда и не уходили, словно его снесли вместе с нами, и мы навсегда повисли в воздухе между небом и землей, как странно, Эйк, и немного печально, все изменилось, и никто, кроме нас, не помнит уже, что когда-то мы просыпались с восторгом, потому что впереди нас ждал новый день, полный забав и приключений, а засыпали с предчувствием чего-то хорошего, что обязательно случится с нами завтра, я пришел в этот мир на закате, и вместе со мной пришла моя ночь, через которую мне приходится продираться к свету, я потратил столько лет понапрасну, но сожалениям нет больше места в сердце объятом шепотом снов, Эйк — заклинатель змей, он играет на своей волшебной флейте, и змеи выползают из человеческих душ, чтобы насладиться его музыкой, Эйк заставляет змей ненадолго забыть о собственной ничтожности и превращает их в крылатых драконов, взмывающих в небеса, Эйк, доставай свою флейту, мое сердце жаждет музыки этой ночью, выгони из него всех гадюк и кобр и заставь их танцевать, извиваясь в лунном свете под эту чудесную мелодию, которую я слышал уже много раз, не чувствуя ее волшебного ритма, музыка флейты в руках мудрого человека в чудной шляпе, который сказал мне однажды, что у меня в голове живет радуга, я узнал об этом от Эйка и теперь пытаюсь понять, что мне с ней делать, это странное существо интересно мне тем, что оно не хочет быть мной, оно любит играть и веселиться, а я наблюдаю за ним в недоумении, потому что вокруг меня темная ночь, и хочется плакать от тоски по былым дням, когда я тоже был весел и юн, как и радуга, поселившаяся в моей голове, змеи и радуга — вот и все, из чего состоит человек, оставьте мясо червям, оставьте кости земле, змеи танцуют на радуге, этой ночью возможно все, потому что Эйк играет на флейте самую первую мелодию, придуманную людьми, и забытую всеми, кроме него, ведь он знает, с чего начался этот мир и куда он исчезнет потом, когда смерть зашьет нам глаза грубой нитью банальных эпитафий и лицемерных речей о славных деньках, канувших в прошлое, все, что осталось на дне стакана, допьет кладбищенский сторож — вечное повторение глупого ритуала, марионетки, дергающие кукловодов за нити, псибионическое растворение в изначальной природе, что существует за гранью цветов и форм, невидимая красота ночи, превратившаяся в музыку, омывает берега двух миров, в пустоте только флейта, мы сотканы из ее космической музыки, кроме которой ничего больше нет и никогда уже не будет, а флейта играет, и змеи в неистовом танце пытаются укусить Луну, они не хотят отрываться от земли, им страшно покидать уютное сердце, чтобы оказаться во власти неумолимых стихий, даже они испытывают страх, как меня это радует, я снова научился радоваться чужому страху, и это прекрасно, змей-искуситель в моей душе, флейта Эйка освободила тебя, танцуй в лунном свете, повелитель всех змей, покажи им дорогу в Рай, чтобы они заполонили его, выгнав оттуда святых обезьян, в тайне облизывающихся на гнилые яблоки, ведь Рай — не место для обезьян, он принадлежит лишь драконам, сбросившим змеиную кожу и обнажившим подлинную свою сущность, их черное сияние стирает звезды с небес, под их оглушительный рев своры безумцев выгрызают друг другу глаза, где-то вдали мертвецы танцуют на развалинах Вавилона, Бог спрятался в темноте, сделав вид, что его нет, а может быть это Дьявол, которому надоели прыжки и ужимки его самозванных детей, он одиноко бродит среди своих статуй и икон, иконы бездны — зеркала, отражающие ничто, ветер уносит забытые сны, потерянные навсегда, невозможно вернуться назад и свернуть на другую дорогу, а флейта играет, играет, играет, и под эту музыку просыпаются древние чудовища, погребенные в мифах и легендах, древние предки драконов, дети тьмы, сотворившие свет для своих забав, змей-искуситель — любимый их сын, он всегда приходит первым на поле боя, чтобы насладиться грядущим сражением, лежа под каким-нибудь камнем, куда стекается кровь, в его мудрых глаза нет печали, он знает, что жизнь — это едва заметное дуновение ветра в безграничном царстве смерти, его не тревожат угрозы и проклятия, он пережил всех своих врагов и приспешников, старый змей-искуситель, научивший меня тайным словам, от которых люди теряют рассудок, сковавший их цепями логики и послушания, и превращаются в безумных шутов, танцующих посреди разрушенного Вавилона, старый змей, я рад тебя видеть, мы встречались когда-то давно, и вот ты снова здесь, завороженный музыкой флейты, на которой играет лукавый дьявол по имени Эйк, думал, я не узнаю тебя, но кто еще может приручить старого змея, кроме его отца, Эйк улыбается и опускает флейту, звезды возвращаются на свои места, Луна уже не смеется, она снова печально летит сквозь бездонную вечность по кругу, опять и опять, обреченная возвращаться туда, откуда невозможно сбежать, но тебе не нужно возвращаться обратно, говорит мне Эйк, все это в прошлом, в памяти стариков, обреченных на скорую смерть, змей укажет дорогу, остальное придет само, не думай о тех, кто прилег на обочине и уснул навсегда, плененный иллюзиями мертвого Вавилона, ты не из их числа, проснись, говорит мне Эйк и протягивает флейту, я беру ее, и в моих руках она превращается в змею, которая заползает в мое сердце, теперь ты — заклинатель змей, улыбается Эйк, и я падаю в бездну, словно тлеющий окурок, брошенный с моста, тихий всплеск, а затем рассвет, мне снилось, что я был человеком, какое счастье, что я наконец-то проснулся…
Из цикла A.M.E.N. (Acid Meditations at the Edge of a Nirvana)
Tannarh, 2011 г.
Странствия духа 